Третий подход «Амазона» к созданию оригинального контента вылился в очередные пять пробных эпизодов, от матримониальной комедии до медицинского триллера о том, что все беды от соцсетей. Из предыдущих претендентов четырём был дан зелёный свет — блестящий Transparent выходит первым в конце сентября — а «Перемотка» пока присматривается к новым шоу.

Собирательный вердикт для всей затеи в целом остаётся прежним — чем не спать ночами из-за 30 лучших сериалов в телевизоре (29 и «Физрука», строго говоря), плодотворнее будет обратить внимание на происходящее в интернете. Пятёрка новых шоу неровная, заметно более нишевая по сравнению с предшественниками, не особенно революционная — но редко какой канал представляет сразу пять заслуживающих внимания (да хотя бы и сарказма) сериалов за один присест. Хотя бы один из пилотов вам наверняка покажется невыносимым, но неудавшееся, всех перепугавшее и провалившееся странное шоу нам в любом случае кажется любопытнее очередного ситкома на CBS или фотомоделей со сверхспособностями на The CW — при всей любви к тем и другим.

Hand of God

Сын судьи Пернелла Харриса лежит в коме после попытки самоубийства, и через него с героем однажды начинает разговаривать бог — судя по всему, самый что ни на есть ветхозаветный. Бог велит судье найти человека, виновного в изнасиловании его невестки, и посылает ему видения, а заодно раскаивающегося уголовника в подмогу. Харрису стоит поторопиться — сына вот-вот могут отключить от поддерживающей жизнь аппаратуры, поэтому он жадно следит за каплями крови, пролитой водой и другими странными знамениями, которые должны привести его к преступнику.

Лучший из этой волны пилотов с первых же кадров метит в пантеон сериалов с самым запоминающимся началом — туда, ввысь, к белым трусам Уолтера Уайта, she’s-dead-wrapped-in-plastic и прочим небожителям. К изумлению прохожих в фонтане внезапно обнаруживается голый Рон Перлман, в мистическом экстазе бормочущий куда-то в небо бессвязный набор звуков, — сцена, довольно изящно удерживающая баланс между истовым «Верую!» и ютубовским «Лол, мужик залез в фонтан». Часовой эпизод подкупает, среди прочего, этим подспудным, почти не акцентированным чувством юмора, которое спасает всю затею от превращения в безрадостное тяжкое зрелище — хоть приводимая в движение поисками насильника и самоубийством история к этому, казалось бы, и не располагает.

Синопсис или вырванные из контекста цитаты могут создать не вполне верное впечатление — да, Hand of God рассказывает о кризисе веры, семейной трагедии и возможной, чем чёрт не шутит, шизофрении, но делает это куда ловчее и живее, чем можно было бы ожидать. Режиссёру Марку Форстеру — забудем на минутку его своеобразный послужной список — на протяжении всего эпизода удаётся переключаться между нарочито заторможенной молчаливой драмой и крещендо стремительно разгоняющихся диалогов и действия, а заодно совмещать в одной сцене зловещее с нелепым, а пафос — с намеренно издевательской композицией кадра или неочевидно смещёнными акцентами. Сцены без устали переворачиваются с ног на голову и умело водят зрителя за нос — чтение библии под футбол по телеку! заседание суда! благодарственная речь! — и вся история тоже то и дело поворачивается то одним, то другим боком, не давая пока явных ответов о том, кто тут рука господня, кто враг рода человеческого, где галлюцинации, а где пророчества.

Амбивалентность сюжета о следствии и вере могла бы оказаться мёртвым искусственным конструктом, но драматическая часть успешно даёт ей необходимую опору из ясно обозначенных взаимоотношений и конфликтов личного, а не метафизического порядка. Продолжи сериал и дальше темнить насчёт природы происходящего, он может быстро утомить — но для затравки неопределённость истории Пернелла Харриса оказывается в жилу, уравновешенная враз бесноватым и монументальным Перлманом.

Red Oaks

Студент Дэвид Майерс летом подрабатывает в загородном теннисном клубе, на дворе середина восьмидесятых, кругом лосины космических цветов, вечеринки и атмосфера малобюджетной секс-комедии — по большей части пока, впрочем, сравнительно целомудренной. Дэвид встречается с инструктором по аэробике, которая хочет серьёзных отношений, зачарованно смотрит вслед таинственной незнакомке и поддаётся в игре с одним из клиентов — как выяснится, зря, потому что клиент не клиент, а владелец клуба, и он не потерпит лузеров в рядах своих сотрудников. Придётся Дэвиду со всем этим что-то решать.

Дэвид Гордон Грин не первый и не последний берётся за гальванизацию восьмидесятых, но, к его чести, сосредоточивается на несколько более позорной стороне десятилетия. Вместо музыки, которую слушали cool kids, здесь играет какое-то уже совсем богом забытое «Радио Ретро» для пожилых теннисистов с кабриолетами, сюжетный каркас намекает на всякую, в широком смысле, порнографию вроде «Последнего девственника Америки» пополам с Caddyshack, а картинка — прямиком из дневного мыла. Джона Хьюза, впрочем, тут тоже помнят и подразумевают — кроме массажисток топлесс в Red Oaks есть и проблемы семьи, и вопросы самоопределения, хоть и немного отодвинутые на второй план. В итоге — не то чтобы прямо всё время уморительно, но весело, с любовью к китчу, двойником Джоны Хилла на подхвате, гольфом на раздевание и чудесным прологом про сердечный приступ. Вдобавок над всем этим нависает тень исполнительного продюсера Стивена Содерберга — хотя бы просто для солидности.

The Cosmopolitans

Несколько миловидных, аккуратно одетых американцев и их миловидных, аккуратно одетых французских друзей в компании миловидной, аккуратно одетой, но совершенно мимолётной Хлои Севиньи разговаривают, выпивают и немножко ходят по городу.

Пижонство высшей пробы и что-то наподобие блога Гаранс Доре, к которому написали немудрящие диалоги, The Cosmopolitans то и дело включает французскую эстраду, так, что глаз не оторвёшь, показывает кухню метр на метр с видом на два метра набережной Сены, сюжета имеет приблизительно нисколько, но вопреки всему этому — полчаса точно можно вынести и даже, не исключено, отдохнуть душой. Чем это может стать на более длинной дистанции — не очень понятно, направлений развития тут нет и, кажется, не предполагается, но если вы взахлёб смотрите Уэса Андерсона и последние опусы Вуди Аллена, сериал Уита Стиллмана может прийтись вам по нраву. В остальных случаях эффект от просмотренного может быть примерно как от методичного получасового битья головой о полную дискографию группы Air и Франсуазы Арди.

Заботливая википедия наставляет не путать Уита Стиллмана со Слимом Уитманом, чем мы теперь, естественно, будем заниматься остаток жизни, и в честь этого — музыкальная пауза.

Really

Несколько семейных пар и их безалаберный приятель-холостяк собираются на ужин и болтают обо всём подряд полчаса.

Пересказывая этот набор пилотов сухим языком цифр, мы наверняка нашли бы в Really больше событий, чем в The Cosmopolitans: вот дети ворвались в родительскую спальню в самый ответственный момент, вот сменились декорации, вот мужчины на кухне обсуждают лёгкие наркотики, а женщины пошли уложить спать детей, вот кто-то напился, а кто-то вызвал такси. Да, телодвижений в Really совершается не в пример больше, чем в The Cosmopolitans, где в основном сидят, — но толку от этого едва ли не меньше.

Джей Чандрасекар, ранее отметившийся в качестве режиссёра Community и Happy Endings, не последних комедий на белом свете, а здесь — автор сценария, режиссёр и исполнитель главной роли, пытается сделать откровенную комедию о семейной жизни, но пока получаются в основном старые знакомые грабли. Непритязательный секс, невовремя вбегающие дети, сортировка мусора, легкомысленные междусобойчики — уже давно и подробно исследованные темы, к которым создатель сериала не находит ни нового, ни хотя бы просто энергичного и увлекательного подхода.

Там, где «Космополиты» выезжают за счёт глянцевой картинки и стиля, «Серьёзно» может похвастаться только скучными восьмёрками и однотипными персонажами, которым забыли написать хоть какие-нибудь черты характера. Это, судя по пилоту, ничем не плохие люди — не чета отродью Сатаны из Mixology, метившего в похожий жанр, — но смотреть на то, как они занимаются ничем, утомительно, а какой-никакой сюжет возникает только в самом конце. Потенциально это единственное событие могло бы резко изменить всю динамику сериала и придать смысл происходящему, но есть смутное подозрение, что именно Really и не зайдёт дальше пилота.

Hysteria

Школьниц Остина начинает косить странная болезнь: девушки падают оземь, сотрясаясь в падучей, но обследования не выявляют никаких патологий. Вскоре похожие симптомы возникают и у других жителей города, назревает массовая паника, и прибывшей на место событий неврологу Логан Харлен придётся как-то справляться и с ней, и со своими тревожными воспоминаниями — когда-то здесь была убита её подруга, а виновным оказался её брат, отбывающий последние два месяца в камере смертников.

Пилот «Истерии» едва не трещит по швам от сюжетных линий, которые зачем-то решил использовать сценарист. Сама по себе история о массовом истерическом неврозе — явлении редком, пугающем и весьма кинематографичном — могла бы без проблем стать основой полноценного сериала, но нет — вдобавок приступы передаются почему-то через ролики на ютубе. Понятно, что после такого поворота Hysteria уже стоит вплотную к двери в тёмную комнату с табличкой «джей-хоррор» — но шага вперёд не делает, вместо этого разражаясь монологами о том, как в наш век технологий мы можем чувствовать чужую боль на расстоянии (а то без айфонов-то мы бы как, ага), и, ей-богу, лучше бы тут уже выпустили мёртвых японок в саванах.

Гибрида медицинского триллера и хоррора про мобильники всё равно кому-то показалось мало, и в пилоте есть вспомогательная линия об убийстве, которое вспоминает вернувшаяся на родину героиня, линия о том, как одна из школьниц переспала с женатым копом и теперь шлёт ему зловещие смски, линия о массовой панике и охоте на ведьм, а рамкой вокруг этой свистопляски служат разговоры героини с её приговорённым братом — именно «Молчания ягнят» тут, очевидно, и не хватало. И само собой, у героини всё крайне непросто с эмоциональным фоном, но из-за неоднородного сценария вместо цельнолитой Саги Норен или Стеллы Гибсон то и дело получается какой-то Шелдон Купер.

Всё это довольно странно, не пойми как сможет собраться в одну историю, путается в собственных многочисленных и разножанровых сценах, но тем не менее содержит и удачные моменты. Hysteria начинает походить на настоящий интересный сериал, когда отвлекается наконец от побочных линий и отдаёт сцену, собственно, истерии: первому приступу, распространяющейся не через айфоны, а от персонажа к персонажу тревоге, подстёгивающим друг друга испуганным горожанам — здесь всё становится довольно круто, и отмороженная блондинка-невролог тоже оказывается на месте. Куда, однако, девать всё остальное, нагороженное в пилоте, — вопрос, которым предстоит задаться создателям сериала, если им дадут зелёный свет.