«Перемотка» посмотрела мощный вестерн «Ровер» и удостоверилась, что в жанре вроде бы изжившего себя мизантропического кино ещё можно сделать несколько веских заявлений. Вслед за другими примерными австралийцами Мишо обязан был вторым номером снять сытый заморский блокбастер, но остался в родных землях копать могилы вместе с друзьями из Blue-Tongue Films.

Эрик грозно смотрит вдаль и разговаривает с разной степенью ярости в тихом голосе, на нём грязная рубашка и поразительно негеройские шорты. Скоро, впрочем, выяснится, что он в фильме отнюдь не самурай и даже не мрачный антигерой вроде Рокатански и Плисскена. Последний тоже не питал иллюзий относительно человечества и по итогам своего второго пришествия уверенно ставил планете ноль, но выглядел почти что гуманистом. Возможно потому, что гротеск — основной стройматериал для ссученного будущего у Карпентера, Мишо не любит излишеств.

При внешней непохожести, у хмурого «Ровера» определённо есть гены криминальной саги «Царство зверей», и не только в скупой спартанской технике — тем более, что во второй раз Мишо снимает и монтирует намного увереннее, вот бы кто мог нестыдно испортить барахтающийся в производстве «Кровавый меридиан». В основе сюжета вновь разрушение родственных связей человеком со стороны, который необязательно жмёт на курок, но уверенно кладет в руку сомневающегося подростка пистолет. Правда, в «Царстве» усатый коп Гая Пирса был обременён законом и моралью, его заметно полысевшая и безжалостная копия в «Ровере» своим нигилизмом, как опасным вирусом, заражает тех немногих, кто умудряется выжить в мире абсолютной безнаказанности. Точнее, тех, кому позволяет выжить сам Эрик, лучше остальных понимающий новые правила. Да и новые ли они.

Сцены насилия в «Ровере» обыграны предельно сухо и буднично, среди изысков «боевой» хореографии — подкашиваемые свинцом жертвы. Эрик бредёт к своему автомобилю той же неумолимой поступью, что и коэновский, с несусветной причёской Чигур. Только время орлянки с сатаной прошло — бах-бах, вот весь разговор. Страшно сказать, чуть ли не единственными источниками чего-то вроде милосердия в фильме оказываются сами угонщики (ну, и доктор, понятно). Они-то лишь бросили вырубленного Эрика на обочине, стоило разрядить в него пару обойм.