Пятнадцать лет назад в американский прокат вышел амфетаминовый нео-нуар 
«Воскрешая мертвецов»,
возможно, даже не лучший скорсезевский фильм 90-х,
но один из лучших на свете уж точно.

Bringing Out the Dead
(«Воскрешая мертвецов»)
Режиссёр:
Мартин Скорсезе
В ролях:
Николас Кейдж, Патриция Аркетт
1999

 

Скотт Рудин — человек-глыба, с годами выработавший способность продюсировать по несколько оскаровских номинантов в сезон. Все 90-е он мечтал затащить Скорсезе в какую-нибудь страшную авантюру, так и не нашел денег для многострадальных «Банд Нью-Йорка», зато стабильно подкармливал постановщика возможными шедеврами и закидывал его книгами. Права на «Воскрешая мертвецов» были куплены специально для Марти, дьявольский протекторат Рудина — вообще единственное рациональное объяснение тому, что фильм, не имеющий прокатных перспектив, состоялся.

Режиссёр, загрубевший после трёх крупных поражений подряд, отнёсся к биографии парамедика с неожиданным энтузиазмом. Он быстро осилил книгу и пообещал взяться за проект, если для адаптации текста утвердят Пола Шредера («Таксист», «Бешеный бык» и «Последнее искушение Христа»). К тому моменту пульс в творческом союзе не прощупывался — оба за пятнадцать лет осознали, что стали слишком великими и неуживчивыми для парных выступлений. Скорсезе, впрочем, поставил всё на собственную интуицию и принимал вольные решения сценариста с нужным спокойствием — лучше постановщика «Таксиста» кровь и плоть ночного Нью-Йорка понимал только тот, из чьего сознания вылез на свет Трэвис Бикл.

В одном из немногих сохранившихся с 99-го интервью режиссёр сердечно обещает, что вот этот фильм, он такой у него последний, и не солгал. Тяжело всё-таки в его возрасте посвятить картине пятьдесят беспокойных ночей. «Откуда взять силы и здоровье, жена вот ещё рожала», — с улыбкой причитает Скорсезе и потом снимает один за другим шесть неподъёмных блокбастеров, столько же документальных фильмов и на сдачу продюсирует сериал. 

 

 

«Воскрешая мертвецов» — отличный кандидат на звание самой недооценённой среди картин Мартина Скорсезе, особенно сейчас, когда «Король комедии» и «После работы» всё увереннее находят своего зрителя. Взяв за основу автобиографический роман Джо Коннелли и получив на руки сложнообъяснимый бюджет в $55 млн, режиссёр вновь вернулся на злые улицы Нью-Йорка и в своеобычной манере столкнул лбами комедию, драму, энергичный саундтрек, религиозный подтекст и терзаемого протагониста, сопровождающего скупым закадровым текстом свои появления на экране. Искры, однако, в этот раз полетели такие, что публика вовсе не захотела видеть итоговый результат, и фильм накрыло волной сначала его амбициозных, нетривиальных собратьев, также вышедших осенью 1999 года (в радиусе одного месяца от «Мертвецов» в американских залах появились «Красота по-американски», «Бойцовский клуб», «Три короля», «Свой человек» и «Быть Джоном Малковичем»), а впоследствии — эпиков, снятых другим Скорсезе в XXI веке.

У зрителя, любящего проводить линии внутри фильмографий, возникает понятный соблазн вписать «Мертвецов» в вольную трилогию, которую начал «Таксист» и продолжило «После работы» — фильмы об одиночках, переживающих драматические и/или комичные события на преимущественно ночных нью-йоркских улицах. Всё вокруг этих людей катится к чертям, а их отношение к происходящему определяет принципиальное различие как между персонажами, так и между тремя картинами: парамедик Фрэнк Пирс (Николас Кейдж) не берётся за оружие и не пытается всеми силами сбежать из окружающего его ада, но принимает на себя роль спасителя и страдает за грехи незнакомцев, погрязших в грязи, насилии и наркоте. Проходимый им путь лежит от духовного кризиса к искуплению и умиротворению, и финальный кадр, в котором Скорсезе ещё раз жирно подчёркивает свой посыл, закрепляет «Мертвецов» в качестве одного из наиболее оптимистичных его фильмов.

В то же время «Воскрешая мертвецов» легко отнести не к ночной трилогии, но к более контрастной религиозной (заключительная часть — скорое «Молчание», экранизация стоической прозы Сюсаку Эндо). Пирс на протяжении двух пульсирующих часов несётся по тяжкой, полной выстраданных галлюцинаций дороге. По ней же с куда меньшей скоростью двигался скорсезевский Христос, правда, Пирсу предназначен противоположный финал: осознать, что он отнюдь не бог. Где-то здесь покоится соблазн грубо уровнять самого Скорсезе с Христом и Пирсом: сын он божий или парамедик американского кино, но на кресте болтался неоднократно.

Редкий кадр со съёмочной площадки — Мартин Скорсезе и автор романа Джо Коннелли, также отвечавший за аутентичность безумия в фильме

Но до покаянного финала ещё предстоит добраться. Оставаясь верным первоисточнику, Скорсезе демонстративно сохраняет время действия — начало 90-х, когда Нью-Йорк ещё не привёл в хоть сколько-нибудь приличный вид его будущий мэр Рудольф Джулиани  — и, заручившись поддержкой оператора Роберта Ричардсона и своего бессменного монтажёра Тельмы Шунмейкер, безо всяких компромиссов воссоздаёт на экране зловонный, неугомонный, красно-бело-чёрный хаос улиц, скорых и больниц. Пока непривычно сдержанный Кейдж сплачивает все два часа своим выражением лица старого усталого дога (Скорсезе и вязл его за глаза страдальца), он позволяет отыграть куда более эффектные партии нетерпеливому Гудману, истерически смешному Рэймсу и нескрываемо жуткому Сайзмору, персонажи которых находят разные способы справиться со своим окружением; один — с помощью еды, другой — Джизуса, третий — бейсбольной биты. Жизненно необходимым спасением как для них всех, так и для зрителя, становится нередко мрачный юмор, который неминуемо делает боль ещё острее. «Воскрешая мертвецов» стал последним крупным кассовым провалом Скорсезе, но ни одна из картин, снятых им впоследствии, не была в той же степени непредсказуемой и живой; это, впрочем, уже совсем другая история. 

comments powered by Disqus