В предвкушении авангардного триллера «Кибер» редакция «Перемотки» вспомнила другой общепризнанно неудачный фильм Майкла Манна — готическую сказку The Keep.


The Keep («Крепость», «Застава»)
Режиссёр: Майкл Манн
В ролях: Скотт Гленн, Гэбриел Бирн, Иэн Маккеллен, Юрген Прохнов
1983


1941 год. Отряд вермахта под командованием капитана Клауса Верманна (Юрген Прохнов) занимает стратегически важную румынскую деревню: всё те же белые крестьянские постройки и перепуганные мирные жители, но на краю поселения — старинная крепость-лабиринт. Хранитель крепости предупреждает расквартирующихся солдат ничего не трогать, да кто бы слушал.

Немецкие солдаты мечтают въехать победителями в разгромленную Москву, но довольствуются малым и рыщут по лабиринту в поисках ценных трофеев. Трофеями оказываются они сами, когда, сковырнув со стены серебряный крест, пробуждают Моласара, жуткую древнюю силу, заточённую в крепости. Расследовать гибель личного состава приезжает штурмбанфюрер СС Эрик Кэмпфер (Габриэль Бирн), по привычке списывающий происшествие на партизан и упредительно расправляющийся с группой местных крестьян.

Также в деревню направляется бессмертный воин Глэкен (Скотт Гленн), чья миссия — сразиться с древним злом и одолеть его. Он упредительно соблазняет Еву Кузэ (Альберта Уотсон), дочь больного склеродермией историка Теодора Кузэ (Иэн Маккелен), которого фашисты выписали из концлагеря для расшифровки надписей на крепостных стенах. Всё это безобразие — самый радикальный фильм в карьере Майкла Манна (который он отправился снимать вместо ремейка годаровского «На последнем дыхании»).

 

 

История создания The Keep, фильма гипнотического и совершенно при этом невыносимого, — череда творческих и технических неудач, сочетание гнусного голливудского прагматизма и занудной манновской принципиальности. Большой студийный фильм 1983 года, подброшенный зрителю к новогодним праздникам, до сих пор заточён в дряхлые форматы позапрошлого поколения — VHS и Laserdisk. В 2004 году компания Paramount, наконец-то помирившаяся с Майклом Манном на «Соучастнике», почти анонсировала реставрацию и выпуск фильма на DVD, но право вето, вероятно, обнажил и пустил в ход сам режиссёр. Он до сих пор считает The Keep своим однозначно провальным фильмом, незаконченным на съёмках и окончательно изуродованным на монтаже. В пресс-турах журналистов просят особенно не справляться о судьбе картины, на менее формальных мероприятиях вроде юбилейного показа «Охотника на людей» Манн от своих любопытных поклонников обороняется пространными ответами и сменой темы разговора.

Чтобы приблизительно оценить масштаб катастрофы — к 1983-му году Майкл Манн был одним из самых видных постановщиков Голливуда. После успеха телефильма The Jericho Mile он отклонил более 20 студийный предложений, а в итоге снял сверхстилизованный и при этом жутко дотошный фильм «Вор», в котором под музыку Tangerine Dream и фирменную режиссёрскую синеву хардкорно ломают сейфы чуть ли не в реальном времени. Герой-самурай со своим собственным бусидо, трепетный выбор музыки и построение кадра, поглощение драматизма миллионом реалистичных деталей — в дебютном «Воре» есть буквально все элементы узнаваемого манновского стиля, в The Keep перекочевали некоторые из них.

 

В Paramount заведомо поставили на фильме крест и завалили новогодний маркетинг, поэтому если Моласар и появлялся на обложках, то узкопрофильных или вовсе иностранных изданий о кино. Внутри этих журналов — целые полосы, посвященные революционным эффектам The Keep, которые так никто и не увидел

 

Некоторые образы и идеи своего второго полнометражного фильма Манн держал в голове задолго до контракта с Paramount и прочтения поточной фантастики Пола Уилсона. Он, как и в своё время Фридкин, больше упирался в прозу Маркеса (ну, и «Красавицу и чудовище» Кокто), чем в исходный материал. Серьезное влияние на будущий фильм также оказала продолжительная беседа режиссёра с самим Отто Скорцени в 1969 году в Испании, после которой Манн впервые увидел свою сторону страшной войны — профессионально холодную и рациональную, предельно далёкую от лагерей смерти и массового психоза.

В отличие от той беседы, книгу Уилсона фильма Манн посчитал скудной и малоинтересной, но это был не последний его опыт съёмки от противного — «Последний из могикан» Фенимора Купера получил ещё менее лестную оценку. Бестселлер немедленно угодил в творческую мясорубку: румынский вампир Моласар превратился в необъяснимую силу (Моласар у Манна не карикатурно киношное зло, он скорее действует как неконтролируемое орудие страшного суда1), довольно радикально изменился финал и досталось персонажам. Но что важнее, Манн умышленно растворил внутреннюю логику романа в густом видеоряде, что в прошлом году с чуть большим изяществом проделал Джонатан Глэйзер: как, к примеру, связаны Моласар и Глэкен, да и кто такой Глэкен и что означают эти кресты в стенах храма.

Уилсон ответил тем же — он при случае вспоминал фильм горькими словами и отомстил Манну язвительным рассказом The Cuts о том, как писатель с помощью куклы вуду истязает режиссёра неугодной экранизации. В качестве примера Уилсон всегда ставил Уильяма Блэти и его исключительного «Экзорциста», предполагая, что мнение писателя было решающим в успехе фильма. На мегаломаньяка, скандалиста и бабника Фридкина реально повлиять в те годы могло разве что отсутствие эрекции; подумаешь, Блэтти.

Идеальной экранизацией своего текста Уилсон называет комикс The Keep 2006-го года выпуска.

 

1 По этому поводу и сам Манн немного путается в показаниях. В самых ранних интервью он относит Моласара к силам персонифицированной и абсолютной тьмы, но ближе к выходу фильма начинает уточнять, представляя абстрактного Моласара как антитеза буквальному злу нацистской Германии.

Имея полную творческую свободу в аутопсии первоисточника и наборе съёмочной группы, Манн при этом не cмог затребовать необходимые пересъёмки и был изгнан с финального монтажа. Согласно растиражированной легенде, режиссёрская версия The Keep длилась три с половиной часа, но после студийной хирургии фильм не досчитался целых двух. Однако любая картина в сыром монтаже — раздутый на лишний час уродец, который не умеет ходить и разговаривать; достаточно изувечить себя просмотром скольки-то-там-часовой версии «Апокалипсиса сегодня» (не путать с величественным и осмысленным Redux). Сценарий фильма занимает 106 страниц, то есть куда вероятнее, что у The Keep ампутировали 30–40 жизненно важных минут, что же в них?

 

Монстр-эсэсовец,  отбивающийся распятьем от монстра пострашнее, — образ достаточно мощный, но оставшийся на сдачу от того, что так и не было воплощено в фильме

 

Во-первых, во всех интервью Манн выделяет бессмертного Глэкена как центрального и важного персонажа. Постановщик со свойственной ему замороченностью заставил Скотта Гленна ходить и разговаривать так, будто ему несколько тысяч лет (не спрашивайте). Но в театральном монтаже от мистического героя остались лишь пунктирные сцены его следования (порт, блокпост, деревня) да спонтанная романтика с дочерью историка. Несущим персонажем сюжета практически стал порядочный фашист в исполнении Юргена Прохнова. Его арийскими глазами зритель видит феноменальные первые минуты фильма, у его персонажа есть достаточная предыстория — он бывший член запрещенной в Германии социал-демократической партии, герой Первой мировой, попавший в вермахт вынужденно и до последнего сражавшийся за свою человечность. Или измученный еврейский историк Теодор Кузэ в исполнении Иэна Маккелена, который с помощью Моласара, зла необъяснимого, мечтает расправиться со злом буквальным и ещё более страшным, условными Бухенвальдами и Дахау.

Во-вторых, прямо посреди постпродакшна скончался ветеран VFX Уолли Виверс («2001», «Супермен»), отвечавший за оптические эффекты и добрую треть фильма: не были закончены сцены с ликвидацией немецкого гарнизона (оставшаяся в кадре груда тел) и эпичным столкновением Моласара и Глэкена (полёты над землей и лазеры, а в конце, ох, кубриковский трип, см. фанатское видео). В доцифровую эпоху мастера эффектов оставляли заметные отпечатки на всех своих работах — после смерти Виверса выяснилось, что он не делал раскадровок и не вёл дневника, держа непростую машинерию процесса исключительно в своей голове. Две трети незаконченного материала пришлось просто выкинуть, и Манн остался с обрывками картины один на один. Студия слегка подвинула дату релиза, и цепные монтажеры опрометчиво прошлись по сырому фильму ещё раз, срезая лишнее мясо. Так, телеверсия The Keep, одна из многих, известна своим расширенным на три минуты финалом:

 

Впрочем, с избыточностью Майкл Манн успешно боролся и без сторонней помощи. В поздних интервью актёры рассказывали о сцене-эпилоге, в которой Глэкен возвращается обратно в Грецию. Она действительно была снята, но так не добралась до рабочего монтажа: 

 

Избыточность визуальных решений, напротив, была главной целью режиссёра. Она же стала главным аргументом немногочисленных, но упорных защитников The Keep. В имеющихся копиях фильма сложно разглядеть что-то кроме бесконечных рапидов и восьмидесяточных цветовых решений — тело Моласара окутано дымом и напоминает логотип Мишлен, декорации проваливаются в lo-fi видеоряде — но и этого хватает за глаза. В The Keep головы лопаются не хуже, чем у раннего Кроненберга, но все сцены насилия у Манна начисто лишены праздной кровожадности — решение, продиктованное не потворством рейтинговым комиссиям, а желанием выделить Моласара из армии новых кровавых гадов. Моласар забирает не плоть, он похищает человеческую сущность. Режиссёр к тому же всячески открещивался от сравнения с другими представителями жанра, в частности с милитаризированными «Чужими», свой фильм он описывал как несомненно жуткий, но скорее сновидческий и даже эротический. И первая половина фильма, вероятно, наименее пострадавшая от перемонтажа и кончины Виверса, пышет той потусторонней энергетикой, которой добивался режиссёр, изводя повествование до череды атмосферных эпизодов. 

 

Считается, что своим культовым статусом и плотной атмосферой The Keep сильно обязан дымовым эффектам и немецкому электронному коллективу Tangerine Dream, который за манновского же «Вора» чуть не отхватил «Золотую малину». В действительности музыка Tangerine Dream подобна Моласару и несёт разрушение — права на саундтрек определены настолько витиеватым контрактом, что за 30 лет он ни разу не выпускался официально и в полном объёме. Немцы продавали пластинки с бутлегом на своих концертах (суммарный тираж 500 экземпляров, дикий раритет), а онлайн-сервису Netflix пришлось выскоблить из имеющейся и, к слову, лучшей на сегодня, копии The Keep всю музыку. Может статься, что не только Манн, но и контракт с Tangerine Dream стоит на пути реставрации картины

 

Став хранителем крепости с заточённым в ней древним и опасным фильмом, Майкл Манн рано или поздно должен был столкнуться и со своим Глэкеном. Под шкурой тысячелетнего воина сегодня скрываются британский режиссёр Стюарт Бак и французский художник по гриму Стефан Питер, давно известный помешанный на почве необъяснимой любви к The Keep. Они потратили три года на документальный фильм A World War II Fairytale: The Making of Michael Mann's 'The Keep', в котором попытаются рассказать о съёмках The Keep всю правду, что смогли найти. Ожидается выход желчного писателя Пола Уилсона — его, впрочем, слушать нет никакого резона — и участников Tangerine Dream. Они обязательно просветят о том, как мастерски Майкл Манн выводит из себя композиторов. Сам режиссёр, как и полагается хранителю, делает всё необходимое для защиты страшного секрета —  молчит. 

comments powered by Disqus