Midsommar
Солнцестояние

Режиссёр: Ари Астер
В ролях: Флоренс Пью, Джек Рейнор, Вильхельм Бломгрен, Уильям Джексон Харпер, Уилл Поултер
2019


 

Внимание
  В тексте есть детальное описание
сюжетов «Реинкарнации» и «Солнцестояния»

…Была без радости любовь,
Разлука будет без печали.
Михаил Лермонтов

 

 

Что, если ты оказалась в отношениях с человеком, который не может поставить твои нужды выше своих, расстаться со своим комфортом ради тебя, показать, что он тебя ценит? Что, если он начал воспринимать тебя как что-то само собой разумеющееся? Что, если твой молодой человек не в состоянии тебя поддержать, когда ты эмоционально беззащитна, и погружает тебя своими поступками всё глубже в омут отчаяния?

Как смириться с жестокостью того, кто не берёт на себя за это ответственность и, кажется, полностью лишился эмпатии? Как пережить полную потерю доверия к человеку, который должен был ратовать за твоё благополучие, но без всякого сожаления разбивает тебе сердце на куски? Затаишь ли ты на него обиду за чёрствость и безразличие к тебе, незаслуженные боль и страдания? Захочешь ли ты его за это наказать? Что делать и где выход, если кажется, что смысла так жить дальше нет?

Главная героиня второго фильма Ари Астера «Солнцестояние» решает эту проблему радикально — ритуальным жертвоприношением своего уже бывшего.

 

* * *

 

Мы видим неподвижных мужчину и женщину в постели. Они не отвечают на телефонный звонок своей дочери Дэни. Её пугает поведение душевнобольной сестры, только что отправившей ей жуткое сообщение. Дэни глушит тревогу и стресс лоразепамом, ходит к психотерапевту и пытается найти поддержку у своего парня Кристиана, весело проводящего время в компании своих друзей-студентов, и которому уже откровенно в тягость его связь с Дэни.

В сцене телефонного разговора Дэни и Кристиана, снятой одним крупным «бергмановским» планом лица Дэни, можно легко уловить нотки газлайтинга и накопившееся у Кристиана от изматывающих его отношений равнодушие. Ему совсем не хочется снова слушать, как можно догадаться, одно и то же о новых выходках Терри. Беседа заканчивается чуть ли не извинениями девушки: «Я знаю, что ты прав. Мне просто надо было об этом напомнить. Спасибо. Мне очень повезло, что ты у меня есть».

Кристиан уже год собирается с духом, чтобы расстаться с Дэни, но, как и всё остальное у него в жизни, до конца это не доводится. В то время как товарищи занимаются исследовательской работой, он даже ещё тему для докторской не выбрал. Кристиан — типичный жанровый архетип, симпатичный качок. Астер в первых же сценах задаёт всем участникам классические роли: Марк — шут, Джош — умник, Пелле — (до поры до времени) хороший парень, Дэни — выжившая в конце девушка.

 

* * *

 

Разговоры об учёбе, отношениях и шведских доярках (которых компании не терпится увидеть в предстоящей поездке на родину Пелле) прерываются новым звонком рыдающей не своим голосом Дэни. Как выясняется мгновением позже, родители Дэни не ответили ей, потому что их убила её сестра, покончившая там же с собой. Закутанный в теплую одежду Кристиан нерешительно идет к дому Дэни.

Общий план гостиной. В центре кадра — Кристиан. Уткнувшись головой в колени Кристиана, Дэни сотрясается от плача. В нечеловеческом, выворачивающем наизнанку душу рёве Дэни непередаваемая боль. Такая же бездна отчаяния и в широко раскрытых глазах Кристиана. Он смотрит на нас, представляя себе то будущее, к которому он теперь прикован; он попал в западню. Камера движется дальше вперёд, мы оказываемся за окном в темноте ночи, идёт снег.

Это — один из сильнейших моментов фильма. Медленная, словно во сне, сцена обнаружения тел; невыносимый, перекликающийся с истерикой Энни из дебютной «Реинкарнации» Астера вой Дэни, переходящий в начальные титры под мрачнейший аккомпанемент Gassed Бобби Крлика, который не предвещает никому ничего хорошего в оставшиеся два часа.

The mood is the message.

 

 

 

Заданный тон не разочарует: путешествие на фестиваль начнётся с галлюциногенных грибов, продолжится ритуальным самоубийством и закончится массовым человеческим жертвоприношением. Начавшаяся ещё дома неудовлетворённость Кристиана и Дэни друг другом перерастёт в окончательный разлад.

Шведская община, в которую попадают герои, удивительным образом и не без помощи наркотиков переборола неотделимое от каждого организма желание жить. Если в реальной жизни выбор у человека между жизнью и смертью (самоубийством) мнимый и состоит в выборе между жизнью хорошей и жизнью плохой, то в мире шведских язычников Астера решают даже не дожидаться намёков на немощь. Их попытка вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с окружающим миром, их пантеистическая философия (в которой бог равнозначен всей природе) вынуждает их рационализировать геронтоцид достигших 72 лет людей.

— Вместо того чтобы стареть и становиться хворыми, болезненно и безобразно, мы отдаём свою жизнь как жест, как дар. И мы заканчиваем эту главу с достоинством и благодарностью. До того как она нанесёт ущерб. Нет ничего хорошего в том, чтобы упираться руками и ногами, споря с неотвратимым. Это разлагает душу.

Разлагает душу не только старость, но и исключительно прикладное отношение к сексу у деревенских: умственно отсталые дети-пророки планомерно выводятся при помощи кровосмешения, а прирост населения тщательно контролируется в том числе и с помощью приезжих. Кристиан не устоит перед молодой девушкой, решившей во что бы то ни стало забеременеть от привлекательного чужака, что и поставит окончательную точку в попытках Дэни вывести отношения из крутого пике и подпишет Кристиану окончательный приговор.

 

* * *

 

Астер прекрасно понимает, что самое слабое место большинства хорроров — поведение человека. И актёры замечательно исполнили свои схематичные роли. Большинству по правде и нечего играть и некуда развиваться, находясь в рамках заданного для них и не терпящего отклонений архетипа.

И ничего, что большую часть времени Флоренс Пью изображает центрального персонажа Дэни словно эмодзи «хмурое лицо», которое, по исчерпывающей информации с «Эмодзипедии», может выражать такие чувства, как умеренное беспокойство или разочарование и нежную грусть, словно когда скучают по любимому; не всё Ари Астеру Тони Коллетт.

Уже после ритуала ättestupan любой здравомыслящий собрал бы вещи и товарищей в охапку и бежал к ближайшему шоссе, не пытаясь сравнивать размозжённые о камни или огромным молотом головы с современным домом престарелых.

 

* * *

 

Для Астера, которому и «Сияние» Стенли Кубрика — комедия, происходящее как раз соответствует его чувству юмора: чем более шокирующе и варварски развиваются события, тем ещё более многообещающей становится поездка для будущих докторов антропологии. Не стоит удивляться и сцене секса Кристиана и 15-летней Майи, неизменно и расчётливо вызывающей смех в зале своей абсурдностью и неуютным обилием дряблых голых тел. О том, как финал «Реинкарнации» разделил публику на нервно хохочущих и не менее нервно молчащих, можно и не напоминать — кажется, это был один из самых обсуждаемых аспектов фильма в прошлом году.



Несмотря на не единожды доказанное мастерство в реалистичном изображении жестокости и увечий, Астер прибегает к этому только в действительно гротескно физиологической сцене гибели старейшин, в основном избавляясь от своих героев мимоходом, методично, за кадром. Турист Саймон исчез и был обнаружен Кристианом только в самом конце фильма, от подружки Саймона Конни донёсся только крик из леса, Марк ушел куда-то с заигрывающей с ним девушкой и в следующий раз появился уже в виде маски на лице одного из своих врагов, смерть Джоша была стремительна и без жанровых вуайеристских изысков.

Астер показывает нам драму, а не слэшер, и эксплуатация, характерная для этого направления, отвлекала бы от того, что автор выделяет прежде всего — от отношений двух людей.

 

 

 

A24, независимый производитель и дистрибьютор телепрограмм и кинофильмов, через семь лет после своего основания окончательно стала узнаваемым брендом уровня, если сравнивать с музыкальными лейблами, Earache Records или Sub Pop. Произошло это благодаря маркетингу, мерчендайзингу, а главное — нишевому предложению альтернативного мэйнстримовому кинематографу авторского «продукта».

Спектр интересов компании действительно впечатляет: от триллера и хоррора (Green Room, It Comes at Night) до социальной драмы (The Florida Project); от Алекса Гарленда (Ex Machina) до Клер Дени (High Life); от новичков Джона Маклина (Slow West) и Роберта Эггерса (The Witch) до ветеранов Хармони Корина (Spring Breakers), Гаспара Ноэ (Climax) и Пола Шрейдера (First Reformed). За одних только Джонатана Глейзера (Under the Skin) и Йоргоса Лантимоса (The Lobster и The Killing of a Sacred Deer) им точно в случае чего уже зачтётся.

 

* * *

 

Неудивительно, что А24 приютили у себя и 30-летнего Ари Астера, выпускника Американского института киноискусства (AFI), зарекомендовавшего себя своими короткометражками, в особенности провокационной The Strange Thing About the Johnsons, и выпустили в 2018 году «Реинкарнацию», а уже в этом — «Солнцестояние». «Реинкарнация» вышла в США 8 июня, а 9-го Астер уже был на препродакшене в Европе.

Астер олицетворяет то, что подразумевается под вызывающей снисходительные усмешки «хардкорных» фестивальных синефилов фразой «фильм A24»: малобюджетный, самобытный, «не для всех», часто проходящий «под радарами» среднестатистического зрителя и ассоциативно мгновенно узнаваемый. Будь Астер попроще, мог бы уже под покровительством Джейсона Блума заниматься собственной франшизой непритязательных попкорн-хорроров.

 

* * *

 

Ари Астер описывает «Солнцестояние» как «„Волшебника страны Оз“ для извращенцев», «наполовину сказку и наполовину фильм о тяжёлом расставании». Он в равной мере вдохновлялся классикой ужасов и лучшими образцами «чистой» драмы. «Сцены из супружеской жизни» в антураже «Плетёного человека», рушащиеся любовные отношения, ряженные в яркие вышиванки фолк-хоррора.

Если «Реинкарнация» — фильм о семейной дисфункции (семья не может принять смерть дочери и сестры и перейти на следующий этап развития), то «Солнцестояние» — о болезненном завершении созависимых отношений между мужчиной и женщиной.

 

 

 

Дэни, у которой никого не осталась, отчаянно цепляется за единственного человека, способного уберечь её от падения в бездонную яму отчаяния, пытаясь спасти то, что, как и она сама подсознательно понимает, уже безвозвратно исчезло. Она постоянно, как потерянный ребёнок, в тихой панике, её не отпускает мысль о том, что она теперь совсем одна. Её внутренний разлом отделяет её не только от других людей, но и от самой себя.

Для Дэни само собственное существование представляет бесконечную боль, от которой невозможно избавиться, и проблему, которую невозможно самостоятельно разрешить. Как писал Гёте, «две души живут во мне, и обе не в ладах друг с другом». Существующая действительность для неё исчезает, сменённая внутренней реальностью и переживаниями. Любое действие или неосторожное слово приводит к неконтролируемой реакции, от плача в туалете самолета до катализированного фразой Марка «Ребята, вы моя семья!» кошмарного трипа. Она не может выдержать своего полного одиночества, оторванности от других людей, изолированности, отсутствия единения с любимым и его равнодушия к её судьбе.

Кристиан единственный, кто может ей помочь справиться с тревогой после смерти родителей и сестры. Её отношение к нему — болезненная зависимость. Ей жизненно необходимо переложить свою душевную тяжесть на него, но Кристиан тяготится этой ношей, не может залечить её эмоциональные раны, дать чувство безопасности, заполнить собой пустоту и, спотыкаясь, увлекает в пропасть за собой и её.

 

* * *

 

Однако не стоит думать, что Дэни положительный персонаж картины. Вряд ли можно назвать и отношение Дэни к Кристиану подлинной любовью, которая по Стендалю предполагает соревнование между мужчиной и женщиной за то, чтобы доставить друг другу как можно больше счастья. Никто в этой паре не демонстрировал самоотверженного, бескорыстного, с полной самоотдачей стремления к своему объекту любви, а без этого невозможны и духовное взаимопроникновение, интимно-психологическая близость, предъявляющая к людям более высокие требования по оказанию взаимопомощи, чем, например, дружба.

Но именно к Кристиану мы испытываем неприязнь, осознавая, что Дэни находится в совершенно другом эмоциональном состоянии, чем он. Постоянная забота о Дэни, необходимость в его поддержке привели легкомысленного Кристиана к гибели иллюзий на её счет уже больше года назад; оказывается, она создана не только для секса, качеством которого его подкалывают друзья, но и ещё является человеком со своим характером, своим темпераментом, своим миром и личностными особенностями.

Неумелость, небрежность и нежелание Кристиана привели к тому, что любовь Дэни видится им как нечто само собой разумеющееся, а значит и не стоящее внимания. Поэтому и мнительно-тревожное ожидание взаимности Дэни будет тщетным, а труд по поиску компромиссов, требующих взаимных потерь, уступок и жертв — бесплодным. Дэни начинает рассматривать Кристиана через призму недостатков, а не достоинств. Начинаются придирки и замечания, поступки превращаются в проступки.

С отстранением Кристиана в трудный для Дэни час их отношения для неё теряют одну из основных функций — психологического убежища. Это ошибка, которую Кристиан не может исправить, а Дэни простить. Сила её скопившихся отрицательных эмоций принимает разрушительный характер, выливающийся в неуправляемую деструктивную аффективную реакцию.

 

* * *

 

Кристиан показан Астером так, что когда наконец Дэни от него символически и буквально освободится, его смерть не будет для зрителя неожиданностью. Разумеется, его наказание непропорционально содеянному, но в этой выдуманной Астером реальности за Кристиана тяжело болеть. Он не только не самым красивым образом дошёл до предела своих возможностей в отношениях с Дэни, но и просто надёжным другом быть не в состоянии, игнорируя профессиональные интересы Джоша в пользу своих и, к очередному удивлению Дэни, легко от него отрекаясь при первой возможности ради собственной выгоды.

Поведение Кристиана с Дэни — энциклопедия эмоционального насилия. Когда Дэни говорит ему, что давно наступила стадия обесценивания, она абсолютно в этом права. Может быть, раньше она отгоняла от себя неприятные мысли о том, что её любимый стал отдаляться от неё, а порой и вовсе ею манипулирует. В первом же их диалоге он заставляет её сомневаться в своих мыслях и чувствах, невзначай осуждает её и обвиняет в том, что её сестра Терри с биполярным расстройством психики ведет себя так не из-за болезни, а потому что Дэни ей позволяет подобным образом с собой обращаться.

Кристиан до последнего момента скрывает планы поехать с друзьями в Швецию, и если бы Дэни не увязалась за ним на вечеринку, возможно, узнала бы о путешествии непосредственно в день вылета. Случайно вскрывшаяся правда заставляет его юлить и изворачиваться, придумывать неискренние оправдания на ходу, ставя в неловкое положение не только потупивших глаза друзей, но и саму Дэни. После того как Дэни узнала о Швеции, Кристиан отказывается признать сокрытие правды значимым для неё происшествием.

Его попытки избежать разговора, уклониться от важного для неё общения и обсуждения — тоже не поведение человека, дорожащего существующей духовной связью со своей девушкой. Его притворные извинения не способны убедить её в искренности сказанного, а замыкание в себе, как пойманного на горячем, отказ разобраться в проблеме и желание уйти домой заставляют Дэни молить и уговаривать его остаться, поговорить с ней. Не будь рядом Пелле, вспомнил ли он бы вообще о её дне рождения, или у него в голове уже совсем другие даты, как в случае с неправильным ответом на вопрос, как долго они с Дэни вместе? Для Кристиана, как для настоящего эгоиста и нарцисса, Дэни, требующая эмпатии, честности, взаимности, искренности и прямоты, становится обузой, не дающей ничего полезного для его эго.

 

* * *

 

Одним из поворотных моментов, приведшим Дэни к окончательному осознанию того, что Кристиан превратился в чужого, стали слова Пелле: «Ты чувствуешь его поддержку? Он для тебя родной человек?» Равнодушие Кристиана в ответ на новость о Саймоне, уехавшем на вокзал без Конни, убедили Дэни, что Кристиан мог бы поступить так и сам.

Не выдержав испытаний, Кристиан лишил Дэни базовых элементов любви: уважения, заботы, ответственности и заинтересованности в её благополучии. Последовавшая за обесцениванием стадия отторжения заканчивается изменой Кристиана, с шокирующим до рвоты и истерики эффектом для Дэни. Дэни не может не испытывать ненависти к не оправдавшему её надежды Кристиану. Неспособный на самоотречение Кристиан сам становится той жертвой, которая так необходима в любых отношениях. Как никакой союз не продержится без компромисса ради другого, так и Дэни не может обрести покой и влиться в новую семью, не избавившись от груза прошлого в лице Кристиана.

Пройдя через мучительный разрыв с Кристианом, Дэни находит своё счастье и себя в общении и единении с другими людьми в Хорге. Сцена, в которой Пелле окончательно выкладывает карты на стол, прямым текстом заявляя Дэни, что Кристиану до неё нет дела, что она заслуживает, чтобы о ней заботились и поддерживали, — вот тот мостик от дезориентированного человека до нового члена культа. Отрекаясь от своей свободы, она становится инструментом внешней силы, подчинившись ей.

Дэни удалось умиротворить свой разум гармонизирующей сектантской идеологией. Её безумная улыбка после гибели Кристиана — наконец достигнутое удовольствие избавления от мучительного напряжения. Но нам очевидно, что Дэни ценой своего рассудка выбирается из одних ужасных созависимых отношений, чтобы вступить в другие, возможно лучше прежних. Она уходит от поглощённого собственными интересами парня, неспособного на эмоциональную с ней связь, в коммуну, сделавшую эмпатию своим основным жизненным принципом, где, как в шведской поговорке, разделённое (в массовой истерии) горе становится половиной горя, а раздёленная радость — двойной.

 

 

 

Астера легко обвинить в паразитировании и простой переработке старых идей и мотивов, но он осознанно и не изобретает заново велосипед, используя штампы жанра: несколько друзей отправляются в путешествие в незнакомое для себя место и скоро обнаруживают, что местные жители не совсем те, кем казались на первый взгляд. Всё верно, «Реинкарнацию» невозможно обсуждать без упоминания «Ребёнка Розмари» так же, как «Солнцестояние» — без «Плетёного человека», но неужели это всё, к чему можно их свести?

У Астера ко второму фильму определились не только главные темы, но и свой почерк, заметные особенности стиля — всё то, что способно выделить автора в таком коллективном и часто безликом творчестве, как кинематограф.

 

* * *

 

В первую очередь «Реинкарнацию» и «Солнцестояние» (и упомянутую короткометражку The Strange Thing About the Johnsons) объединяет тема разрушения семьи. Для Ари Астера уже в «Реинкарнации» было важным не только создать хороший фильм ужасов, но и сложную семейную драму про борьбу с бедой, показать, как скорбь влияет на семейную динамику, — Астер часто приводит в пример в качестве вдохновения «А теперь не смотри» его любимого Николаса Роуга. На смену уничтоженной семье приходит новая в виде сатанистов прямиком из экранизации романа Айры Левина или шведских язычников, мало чем отличающихся от британских солнцепоклонников с острова Саммерайл. Но как и «Реинкарнация», «Солнцестояние» — фильм о сражении с невыносимым и ломающим волю к жизни горем.

Кино Астера, разумеется, не автобиографичное, но точно созданное под влиянием его собственных настроений: он написал сценарий «Солнцестояния», переживая конец отношений, а на «Реинкарнацию» повлиял сложный период в его собственной семье. Как утверждает Астер, написание обоих фильмов оказало на него терапевтический эффект. «Солнцестоянием» Астер хотел уложить всё недовольство, переживания и не дающие покоя мысли в структуру, ведущую к заслуженному катарсису, очищению через страдание, — потому что в реальной жизни некрасивые расставания ничего, кроме сожаления и боли, далеких от облагораживающего эффекта, обычно не несут.

 

* * *

 

Выделяется и тема предопределённости судьбы героев с самого начала историй, неотвратимости рока, жертвоприношения с точки зрения агнца для заклания. В обоих фильмах сюжет крадётся (это все-таки типичный slow burn, медленно нарастающее напряжение) к неотвратимому и ужасающему концу через предостережения, намёки и прямой текст, стенную роспись и гобелены.

— Во что они играют?
— Сдери кожу с дурака!

И кожу с дурака обязательно сдерут. Чтобы отбросить любые возможные интерпретации, кроме выбранной Астером, он в первой сцене «Реинкарнации» помещает героев в кукольный домик. Он с самого начала лишает их свободы выбора, делая лишь пешками в этой безнадежной ситуации в руках превосходящих сил. В «Солнцестоянии» уже открывающее картину изображение полностью описывает канву повествования: смерть сестры и родителей Дэни холодной зимой; играющий на дудочке хитрец Пелле, как гамельнский крысолов, ведущий за собой доверчивых американцев (Марк в клоунском колпаке); парящие на ангельских крыльях старики; хоровод со смертью и зловещее Солнце.

В сцене после начальных титров мы видим картину шведского художника Йона Бауэра, на которой изображены девочка с короной на голове и медведь; кого эта пара олицетворяет, нетрудно догадаться. По прибытию в Хоргу повсюду можно найти уже нюансы дальнейшей драмы: от привораживающего пирога с волосам до горящего медведя. Гостей встречают буквально с распростёртыми объятиями, но только Дэни один из хозяев, Отец Одд, приветствует словами «Добро пожаловать домой!»

Вероятно, Пелле выбрал Дэни как наиболее подверженную влиянию общины и решил её судьбу уже задолго до её согласия поехать в Швецию, как в «Реинкарнации» ритуальная участь детей Энни была запланирована ещё с их младенчества.

 

* * *

 

Астер вдохновляется не только обширным списком фильмов ужасов, драм и даже комедий («Современный роман» Альберта Брукса как яркий пример). Герои его фильмов подобны участникам греческой трагедии. Им, словно прорицательницами у Софокла, предначертана страшная участь, но самонадеянность и высокомерие не дают им распознать знаки, открыто предостерегающие повсюду и описывающие их участь от начальных титров и до крещендо, стихающего только после финального затемнения. Астер виртуоз неторопливого, методичного повышения саспенса. Мы догадываемся, что ничем хорошим история закончиться не может, и тем интереснее следить за надвигающейся катастрофой.

Но сила фильмов Астера не только в экспозиции, но и в видеоряде, как в идеале и должно быть в изобразительном искусстве, в противовес современному доминированию идеологии над эстетикой так громко «выстрелившего» Джордана Пила. Оператором, как и в большинстве работ Астера, выступил его лучший друг ещё со времен AFI Павел Погоржельский.

 

* * *

 

Для того чтобы сделать «Реинкарнацию» более располагающей к активному участию зрителя, Астер и Погоржельский стремились к порой слишком тёмному изображению и иногда рисковали тем, что некоторые детали могли остаться незамеченными (например, персонаж, находящийся в тени).

С «Солнцестоянием» они избрали противоположный подход: очень яркий и светлый (не по настроению и тону, конечно же) фильм. Настолько ослепляющий, что Погоржельский находился в постоянном страхе за правильную экспозицию. Выбирая между 35-миллиметровой кинопленкой, Alexa LS и Panavision Millennium DXL2, Погоржельский и Астер остановились на DXL2, позволившей придать истории вид страшной, но всё же сказки, добавить мягкости и сияния на солнце белым костюмам персонажей, используя специально адаптированные для них Panavision'ом объективы Artiste.

 

* * *

 

Не менее дотошно они подошли и к цвету. Недостижимой мечтой Астера и Погоржельского было не только воспроизвести насыщенную цветопередачу трёхплёночного «Техниколора» фильмов Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера, но и сделать это так, чтобы всё при этом выглядело современным.

В финальной части фильма Кристиан парализован, и один из персонажей закрывает ему глаза, что сделано при помощи затемнения кадра. Когда Кристиан снова может видеть, окружающие цвета становятся более насыщенными, соответствуя возросшему эмоциональному напряжению.

 

* * *

 

Стали заметными и визуальные приемы Астера. Перевернутая камера в сценах спешащей к Джоан Энни Грэм в «Реинкарнации» и поездки студентов в Хельсингланд, как бы окончательно попадающих в другой, враждебный им мир. Диалоги, при котором один из говорящих отражается в зеркале. Ужасающие травмы головы… Обнаженные люди, часто не самых выдающихся физических данных, что в эпоху идеализированного соцмедиа и рекламой тела добавляет к сценам ещё больше неловкости и дискомфорта.

В обоих фильмах Астера простой, но эффектный монтаж — так называемые hard и slam cuts прописываются даже в сценариях; есть и match cut — монтаж с совпадением образов последующего и предыдущего кадров. Каждый раз это смена дня и ночи с не меняющим позы и положения в кадре героем — сидящий на кровати дома и за партой в школе Питер в «Реинкарнации» и Джош в «Солнцестоянии», на улице и в спальне.

Орсон Уэллс, рассуждая о монтаже, делал акцент на том, что фильм не может считаться совершенным до тех пор, пока он не совершенен музыкально: изображения, двигаясь, образуют ритмическую структуру, контрапункт, гармонию и неблагозвучие. В «Солнцестоянии» практически осязаемый ритм, поддерживаемый хирургически чётким монтажом вместе с постоянно осознанно обрывающимися, часто не достигающими развития и кульминации темами The Haxan Cloak.

 

* * *

 

Астеру, как и его кумиру Брайану Де Пальме, пространство и архитектура важны не менее, чем персонажи. Для «Реинкарнации» были любовно построены декорации дома Грэмов, а уже для «Солнцестояния» Астеру потребовалось в кратчайшие сроки построить в чистом поле в Венгрии деревню из десятка зданий — жилых помещений, огородов, хлевов, храмов, некоего подобия орхестры, украшенного цветами и увитого зеленью майского дерева.

И тут между фильмами тоже можно найти визуальные параллели: священный храм Хорги своей пирамидальностью и чучелами напоминает домик на дереве из финальных кадров «Реинкарнации», когда Питер-Пеймон стоит среди склонившихся перед ним сектантов.

 

* * *

 

Сновидения и ночные кошмары, до последнего момента замаскированные под ощущаемую героями реальность, — ещё один общий элемент для работ Астера. В «Реинкарнации» Энни Грэм переживает смерть дочери и, даже забывшись спасительным сном, не может смириться с трагедией; горе и муки совести, раскаяние, тяжесть отторжения и неприязни к сыну не дают покоя ни днём, ни ночью. В «Солнцестоянии» съедающее Дэни чувство одиночества и отчуждения от близких материализуется в фантазию о покидающих её тайком товарищах.

Астер, как думающий художник, старается делать то, что невозможно делать в других медиа, пользуясь возможностями кино как визуального искусства не только для повествования, но и для создания собственной эстетики. Он старается уйти от того, что делает большинство фильмов в прокате плоскими и скучными: однообразных компьютерно сгенерированных образов, говорящих банальности голов, заполняющих хронометраж между взрывами, и простоты, неизобретательности построения в кадре тут же забывающегося действия. И это особенно заметно именно при сравнении с тем, как Астер использует компьютерные эффекты как средство, а не цель в сценах галлюцинаций из «Солнцестояния».

Постоянное укачивающее колебание окружающего героев пространства; лица людей, искаженные ровно настолько, чтобы созданное ощущение неуютности и неправильности происходящего было трудноуловимым и ускользающим от определения; «дыхание» цветов, окончательно превращающее действие в сверхреализм, сочетание сна и реальности; огромная и при этом незаметная на общем фоне чествования новой королевы зеленая голова мифического великана. Обилие деталей делает «Солнцестояние» не только визуально богатым произведением, но ещё и требующим дополнительных просмотров, позволяющих сместить внимание с людей на окружение. Этот фильм не для просмотра на маленьких экранах.

Астер очень экономно и расчётливо использует музыку, делает её последним, довершающим сцену штрихом, помогая перейти визуальной составляющей на другой, эмоционально перенасыщенный уровень, как это было с уже упомянутой композицией Gassed в начале фильма или Fire Temple в сцене сожжения, завершающей картину. Как и в «Реинкарнации», отличающейся исключительно жутким, практически потусторонне злым саундтреком авангардного саксофониста Колина Стетсона, музыка Крлика для «Солнцестояния» помогает принять финал истории не только как явственно сказочный, но и полный надежды и радости перерождения.

 

 

 

Вернер Херцог говорил, что нашему обществу, окружённому со всех сторон банальностью рекламы, телевизионных программ и популярных фильмов, не хватает по-настоящему «нужного качества», «достойных» изображений и образов.

В детстве на Астера произвел неизгладимое впечатление Питер Гринуэй с его сверхстилизованным и пессимистическим шедевром «Повар, вор, его жена и её любовник», общий удручающий тон которого Астер пытался эмулировать в «Реинкарнации». Пока Астер, может, и не настолько высоколоб, циничен и одержим сексом и смертью, как Гринуэй, но в создании нигилистической, осознанно неуютной, можно даже сказать, по-настоящему злой ауры без проблесков спасительного света он преуспел.

И кому-то в «Солнцестоянии» больше понравится долгая подготовка к финалу, чем сама развязка, как это уже было с «Реинкарнацией», а кто-то будет от неловкости и абсурдности происходящего недоумевать и в голос смеяться: «Что это было?». Но чего точно нельзя отнять у «Солнцестояния», так это способности заставить о себе думать даже спустя недели после просмотра, оставив в памяти те самые новые образы, о которых мечтал Херцог: хоровод у майского дерева, кровавые следы на камне с рунами, Дэни словно в коконе из цветов.

Зная об общей любви Астера и Погоржельского к «Иди и смотри» и при некотором усилии над собой и желании во всем видеть то, чего вероятно там и нет, во впечатляющем сожжении храма и истошных криках жителей Хорги можно увидеть отголоски ужаса горящей белорусской деревни Элема Климова. Фильм оброс мемами и не всем понятными шутками и живёт уже за пределами кинозала — в соцсетях. Это ли по нынешним временам не культурное достижение?

 

* * *

 

Творчество Ари Астера достойно того, чтобы о нем делали подробные видеоразборы, а не лишь попытки описать его словами. И нет причин верить в то, что Астер, как состоявшийся мастер, станет рабом уже своих клише, а не продолжит дальнейшее внутреннее художническое движение и развитие. Ходят слухи, что следующим его проектом будет комедия.

 

 

comments powered by Disqus