Если не считать крохотный скетч из альманаха «Париж, я люблю тебя» и притчу-пролог к «Серьёзному человеку», Коэны всегда снимали в Америке и про Америку, а все их попытки отправиться на другие континенты, как мы знаем, провалились. Их подход к работе над сценарием и экономным съёмкам никогда не требовал досконального изучения предмета творчества — в Техас они приехали чуть ли не впервые именно для съёмок нео-нуара «Просто кровь», географически написанного вслепую. Место действия, однако, играет ключевую роль в коэновской фильмографии, на основе которой редакция «Перемотки» попыталась составить что-то вроде путеводителя.

 

— США —

 

 

— Texas —

 

На улицах Техаса в «Просто кровь» нет людей и отсутствует жизнь, которая, как в вампирских фантазиях, бурлит только ночью в номерах придорожных мотелей и барах с идиотскими названиями («Неоновые сапоги»?). Свести двух людей здесь могут лишь похоть и глупость, они же заставляют совершать одну ошибку за другой и нервно запихивать патроны в барабан револьвера. Картины вымирающего Техаса запечатлела камера Барри Зонненфельда с выкрученными на максимум настройками чёткости — во время подготовки к съёмкам Коэны кроме важной классики жанра посмотрели «Конформиста» и утвердились в том, как должен выглядеть их первый фильм. Сам же выбор Остина, Раунд-Рока и Хьюстона был в одинаковой степени творческим и вынужденным. Вынимая сердце из детективов Джеймса Кейна, Коэны не хотели делать опостылевший урбанистический нуар в его классической форме и решили двигаться в сторону Юга, чьи мрачные образы из прозы Фолкнера они любили не меньше кейновских. Тем более, что на полнокровные городские съёмки им ни за что не хватило бы того миллиона, на сбор которого пришлось потратить больше года. 

Для подробной экранизации «Старикам тут не место» Коэнам пришлось подчиниться двум стихиям книги Кормака Маккарти — удушливому воздуху американского Юга и пороховому дыму детально, вплоть до серийного номера, описанного оружия. Чтобы снять один из своих самых мрачных и кровавых фильмов режиссёры вернулись в Техас после двадцатилетнего перерыва и снарядили убийцу Антона Чигура всем указанным в книге арсеналом, включая знаменитый уже газовый баллон для забоя скота. Как и «Просто кровь», фильм начинается с безжизненных пейзажей и закадрового голоса, объясняющего, что всё летит в тартарары, а в Техасе — особенно, здесь ты абсолютно один. Как и в «Просто кровь», багровый ручей провинциального насилия протекает посреди 80-х, в эпоху рейганомики и культа жадности (Джоэл и Итан открещиваются от политико-исторических подтекстов). Здесь фигурируют большие деньги, но томятся они не на счетах биржевых воротил, а посреди пустыни и горы мёртвых, раздувшихся от жары наркоторговцев. Не поймав убийцу, уставший от мира и собственного бессилия шериф Белл (Томми Ли Джонс) в конце фильма вздохнёт и расскажет о своём сне. Вместо него вывод сделает антигерой «Ограбления казино» Джеки Коган (Брэд Питт): «Я живу в Америке, и здесь ты сам за себя. Америка это не страна, это бизнес».

Важный момент романа-первоисточника и одна из центральных тем творчества Маккарти — граница Техаса с криминальной Мексикой, откуда плетутся караваны с наркотиками и куда пытается сбежать раненный Ллевелин Мосс (Джош Бролин). Собственно, пограничный пост — чуть ли не единственная декорация, построенная специально для состоящего из песка и придорожных мотелей фильма. 

 

— Arizona —

 

Обещая снять второй фильм максимально непохожим на первый, Коэны недалеко уехали от Техаса и под впечатлением от литературных столпов южной готики написали эксцентрическую комедию, одну из многих. В отличие от мрачных ночных видов из «Просто крови», Аризона предстаёт территорией солнечных пригородов, амфетаминовой энергетики, гигантских торговых центров и неунывающих жителей. Правда, аризонские газеты, получившие в своё время съёмочный сценарий, были далеко не в восторге от упрощённого коэновского портрета, изображающего их родной штат одноэтажным захолустьем с добрыми, но недалекими жителями.

Главные герои — вор-рецидивист Хай (Николас Кейдж) и эмоциональная девушка-коп Эд (Холли Хантер) — живут прямо посреди пустыни, но вряд ли этим расстроены. Да и как тут быть в расстройстве, когда за кадром сходит с ума композитор Картер Бёруэлл, пытающий синтезировать колорит американского Юга с помощью собственной музыки, Бетховена и вдохновлённого Стравинским фолк-музыканта Питера Сигера. В «Воспитывая Аризону» также появляется образ опасного чужака, повторённый потом в «Фарго», «Старикам тут не место» и «Железной хватке». Инфернальный Леонард Смоллс (Рэндалл Кобб) увешан оружием по самую бороду и потому напоминает персонажа комиксов. И хотя он необязательно реален, но байкер Апокалипсиса вызывает в Хае не меньший ужас, чем Антон Чигур в шерифе Белле.

 

— Arkansas —

 

Действие романа Чарльза Портера происходит в штате Арканзас с приличным захлёстом на земли индейцев (современная Оклахома), но обе экранизации «Железной хватки» — 1969-го года с Джоном Уэйном и 2010-го с Бриджесом — нагло игнорируют авторскую географию, в них нет ни единого кадра арканзасских пейзажей. Колорадские горы оставим на совести режиссёра Генри Хэтэуэя, а вот Коэны свой выбор в пользу Техаса и Нью-Мексико объясняют ожиданиями зрителей, от которых на этот раз они не смогли увернуться. Люди в шляпах и с револьверами на поясе обязаны пересекать пустыни и безжизненные леса; простителен и даже приятен снег, не знает пощады всё остальное. Сегодня же острова нетронутой природы Арканзаса — это не очень каноничные возвышенности, густо усеянные размашистыми деревьями. При всём этом, Коэны сравнивают свой фильм не с другими вестернами (они их толком не смотрели), а с классическим «Волшебником страны Оз», жутковатым путешествием Мэтти (Хейли Стайнфелд) по ту сторону реки и неизвестности (We're Not In Arkansas Anymore). Возможно, поэтому в «Железной хватке» с некоторым трудом можно понять, где именно происходят события фильма, в то время как про Мэтти мы сразу узнаём, что она из округа Йелл, штат Айвова, а бряцающий шпорами ЛаБиф (Мэтт Дэймон) быстро подтверждает опасения насчёт своего техасского происхождения.

 

— Mississippi —

 

После неудачно прошедшего в прокате «Большого Лебовски» Коэны берутся за такой же путеводитель, но уже по землям Миссисипи. Беглые каторжники из мюзикла «О, где же ты, брат?», частично основанного на «Одиссее» Гомера, пересекают один за другим города штата и встречают героев греческих мифов, вросших в иную эпоху и континент. Циклоп оказался проповедником и членом Ку-клукс-клана, местные сирены стирают белье на берегу, лотофаги по-баптистски погружаются в болотные воды для искупления своих грехов. Братья уверяют, что так и не дочитали Гомера, но получают номинацию на «Оскар» за адаптированный сценарий. Шуточная «Одиссея» со временем уступает мифу исключительно американскому — грязным выборам, гангстеру Малышу Нельсону и блюзмену Роберту Джонсону, продавшему душу дьяволу. Вместе со своими героями по штату честно путешествовала и съёмочная группа, вырвавшая по примечательному кусочку Миссисипи из доброго десятка городов. Другая энтографическая достопримечательность фильма — богатый саундтрек, спродюсированный музыкантом Ти-Боуном Бёрнэтом и включающий все традиционные для американского Юга жанры: блюз, кантри-свинг, блюграсс и госпел. 


На творческую сдачу от «О, где же ты, брат?» и в то время, пока «Невыносимая жестокость» ещё ждала своего проката, Коэны в суицидальном приступе уехали в город Натчез, Миссисипи, переснимать «Убийц леди» Александра Маккендрика. Заимствуя общие черты из британской классики, фильм с неочевидно локализованным названием «Игры джентльменов» оказывается очень американским — манерный южный джентльмен Голдтуэйт Хиггинсон Дорр (Том Хэнкс) снимает комнату у доброй темнокожей дамы Марвы Мансон (Ирма Холл), чтобы потом с помощью банды совершить подкоп и ограбить казино. Очевидно, что ремейк, который изначально и долгое время планировал снять Барри Зонненфельд, вышел сгоряча и от любви скорее к старомодной американской музыке, чем к Маккендрику. В фильме по причинам (и без) очень много шумят инструментами и поют — земляные работы банда маскирует под оркестровые репетиции, а набожная старушка с удовольствием посещает церковь, где энергично исполняют госпелы. Город Натчез укладывается буквально в несколько строений, включая довольно богато обставленные апартаменты Мансон. Но внимание зрителя акцентируется не на интерьерных предпочтениях Юго-Востока страны, а на острове-свалке, куда остывающие тела чужих грехов и неудач транспортирует мусорная баржа Харона.

 

— New York —

 

Нью-Йорк в «Подручном Хадсакера» — фантастический глянцевый город эпохи больших голливудских фильмов Престона Стёрджеса и Фрэнка Капры. При этом вполне узнаваемый без закадровой подсказки как, по крайней мере, крупный город Восточного побережья: перекрывающие солнце ряды небоскрёбов, кабинеты с великанскими потолками, болтливые местные жители. Дизайнеры «Подручного Хадсакера» вдохновлялись, впрочем, не реально существовавшим Нью-Йорком 50-х, а архитектурой Третьего рейха и антиутопией «Бразилия» Терри Гиллиама. При наличии больших декораций многие интерьерные сцены снимались в роскошных залах «Чикаго Хилтон» и «Мерчендайз-март». Первый высокобюджетный фильм братьев Коэн чудовищно провалился и надолго отвадил режиссёров от Восточного побережья и амбициозных по масштабу постановок.

Нью-Йорку настоящему посвящен уже вышедший на большие экраны аллегоричный фильм «Внутри Льюина Дэвиса». Коэны во второй раз после «Серьёзного человека» попробовали себя в роли полноценных реконструкторов эпохи и достаточно точно, но без лишнего фанатизма, воссоздали квартал Гринвич-Виллидж, пристанище вроде бы талантливых и без цента в кармане. Большую часть фильма Льюин Дэвис проводит на чужих диванах и во всевозможных кафе, где выступает вместе с другими фолк-музыкантами. Вероятно, схожим образом перебивались и другие малоизвестные лица эпохи, так и не достигшие успеха.

 

— The City —

 

«Перекрёсток Миллера» — большое признание в любви детективам Дэшила Хэммета, в частности «Кровавой жатве» и «Стеклянного ключу», действие которых происходит в выдуманных американских оплотах коррупции и жестокости, имеющих вполне реальные прототипы. Если герои «Стеклянного ключа», вероятнее всего, жили в писательской версии Балтимора, то для «Кровавой жатвы» Хэммет выстроил Персонвилл (Personville-Poisonville, в переводе — Отервилл-Отравилл), используя в качестве фундамента собственные воспоминания о службе в агентстве Пинкертона в городе Бутт, штат Монтана.

Для «Перекрёстка Миллера» был выделен не самый внушительный бюджет, от строительства больших декораций пришлось сразу же отказаться, и скаутинг, минуя полированную музейность исторических построек Чикаго и Сан-Франциско, привёл съёмочную группу в тёплый, не занесённый зимним снегом Новый Орлеан. В нём, кроме знаменитого французского квартала, сохранились целые улицы, на которых наверняка приторговывали запрещённым алкоголем и стреляли в упор за невовремя сорвавшиеся с языка слова. Но с ходу разглядеть Новый Орлеан в густых лесах и малоэтажных улочках криминальной Америки 20-х, похожих друг на друга, как фетровые шляпы героев, практически невозможно. 

Оператор Барри Зонненфельд долго обсуждал с режиссёрами визуальную сторону фильма и сразу же отказался от привычной для себя экспрессивной манеры с оголтело, как демоны Сэма Рэйми, парящей камерой. Как и сама история, фильм должен был выглядеть элегантно и в хорошем смысле старомодно. Отсюда лощёные гангстерские интерьеры, но ещё больше, чем на ресторанах, особняках и головных уборах, взгляд Коэнов останавливается на том самом перекрёстке Миллера — могильном участке леса, конечной станцией любого, кто осмелился перейти чью-то дорогу.

Попытка отгадать, где всё-таки происходят события «Перекрёстка Миллера» — любимое коэнопоклонническое развлечение, и, судя по упоминанию в фильме Палисейдс, Новый Орлеан изображает Нью-Йорк или Нью-Джерси (один чёрт — Ист Кост). Ради разнообразия и конкуренции остановимся на последнем варианте. 

 

— Washington —

 

Коэновский Вашингтон в «Сжечь после прочтения» если не столица американской и общечеловеческой глупости, то уж точно мировой центр бетонной серости. Квадратное российское посольство с ловкими сотрудниками, уродливо-образцовые кабинеты штаб-квартиры ЦРУ, безликие спортзалы и кинотеатры. Здесь доживает свои скучные, бессмысленные годы поколение за 40, старательно скидывающее за борт чужие жизни вместе с собственными. После фильма Джордж Клуни с облегчением сообщил, что в последний раз в своей жизни сыграл клинического идиота — Коэны, похоже, и не намерены про них больше снимать. В интервью режиссёры не акцентируют внимание на Вашингтоне, предпочитая уклончиво объяснять свой выбор подходящими для чёрной шпионской комедии пейзажами бюрократической Америки, в которой любая война будет холодной. Неясно только, зачем в этот антитриллер с напряженно шагающими по муниципальному кафелю ногами был заточён невероятный оператор Эммануэль Любецки («Дитя человеческое», «Древо жизни»). 

 

— Minnesota —

 

В отличие от того же Александра Пэйна, при возможности отдающего предпочтение родной Омахе (последний его фильм вовсе называется «Небраска») и историям, подсмотренным в соседских окнах, Коэны с большим трудом добираются до Миннесоты. В свой город и штат они возвращаются редко, предпочитая жить в Нью-Йорке и снимать там, где тепло даже зимой. В интервью середины 90-х Джоэл и Итан вспоминают, что за последние лет 10 они надолго возвращались в Миннесоту лишь для того, чтобы стрясти с друзей и родственников бюджет для «Просто кровь».

Давнее желание с пользой провести время в родных землях вылилось в шуточный «Фарго», основанный на реальных событиях в той степени, что жители Миннесоты разговаривают с таким же заметным акцентом и всё это, в принципе, могло произойти на самом деле. Коэны раскидали по всему фильму имена своих друзей и родных, и скорее увлеклись реалистичными персонажами, нежели историей о похищении, — так выросла целая сюжетная линия о встрече Марджи (Фрэнсис Макдорманд) с бывшим одноклассником. При этом основные снежные пустоши фильма принадлежат не Миннесоте, а соседней Северной Дакоте, нордическому штату, где Фарго — столица с внушительным по здешним меркам населением в 105 тысяч. Часто упрекаемые за циничные портреты южан, Коэны наконец-то продемонстрировали монументальную разницу между техасцами и жителями Миннесоты: первые носят ковбойские шляпы и выдавливают из себя слова, вторые выбирают пуховики неприятной расцветки и забавно Ya-кают.

В 1998 году издательский дом «Уильям Морроу» выпускает первую книгу Итана Коэна — сборник рассказов Gates of Eden, в котором вместе со знакомыми жанровыми экспериментами присутствуют те истории о Миннесоте, что станут основой «Серьёзного человека». Посмотрев на каннской премьере мюзикл «О, где же ты, брат?», кинокритик Джонатан Ромни сравнивает дистанцированную фильмографию Коэнов с книгой младшего из братьев, куда более сложной и серьезной, чем его выдающееся кинотворчество. Он надеется, но с трудом верит, что когда-нибудь Коэны отважатся снять по-настоящему личный фильм и поместят сюжет в эпоху собственной юности.

Через 10 лет Коэны приезжают в Миннесоту в поисках района, идеально вписывающегося в Америку 60-х, и находят его не в знакомых Сент-Луис-Парке или Миннеаполисе, а в Блумингтоне. Рестораны Embers и магазины Red Owl, интерьеры домов и школьные коридоры — всё настоящее, как из собственного детства или из книги Suburban World: The Norling Photographs. Но эта дотошность оказывается необходима лишь для череды намеренных временных искривлений, вопросов, которые братья в своей известной манере игнорируют в интервью. И ладно альбомы Creedence и Карлоса Сантаны, присылаемые из будущего; тот же кабинет раввина практически копирует тёмную нору, в которой обитает босс Джорджа Клуни из «Невыносимой жестокости». Простыми шутками могли быть мелкие случайности в других коэновских фильмах — в этом, кажется, всё абсолютно серьёзно. 

 

— California —

 

Как известно, «Бартон Финк» о творческих муках сценариста был создан в качестве противоядия от отравляющего ступора в написании «Перекрёстка Миллера». Джоэл и Итан не сразу придумали поместить героя в Лос-Анджелес, но когда Финк (Джон Туртурро) оброс необходимым мясом, то другого выбора не осталось — куда ещё отправится молодой нью-йоркский драматург, решивший искупаться в лучах славы и деньгах щедрого Голливуда.  Определившись с эпохой, Коэны с ходу заполняют свою фабрику грёз почти реальными фигурами — медленно теряющему рассудок герою приходится беседовать с ксерокопиями киномагната Луиса Майера и писателя Уильяма Фолкнера. Впрочем, драматург выбирается в свет нечасто, а сам, с позволения, свет состоит из каких-то огрызков живого мира вроде студийного кабинета или пикника у дороги. Истинный облик Лос-Анджелеса начала 40-х скрывается где-то за стенами тошнотворного отеля «Эрл», вероятно, похожего на нутро той коробки, что получил Финк на хранение от соседа Чарли (Джон Гудман). Коэны, конечно, рассказывают, что между ними и главным героем не так много общего, забывая вспомнить о своём опыте работы со студийными заказами, которые так и не добрались до экрана. 

По сравнению с «Бартоном Финком», герметично существующим внутри стен с отклеивающимися обоями, «Большой Лебовски» выглядит как подробный туристический путеводитель по этажам американской Вавилонской башни. На расстоянии монтажной склейки сосуществуют типично калифорнийское кафе Dinah's, выбранное для завтрака бандой нигилистов, престижные дома Северного Голливуда, в одном из которых без движения лежит подключенный к аппарату жизнеобеспечения телесценарист, и лофт, где неприятно хихикает художница-феминистка. Здесь каждый чем-то увлечён, и мало кто по-настоящему работает. Эта Калифорния (преимущественно Лос-Анджелес и береговые окрестности) — отдельная, стоящая в стороне от остальной Америки вселенная, где даже живущий на пособие немолодой хиппи может на время стать Филиппом Марлоу. Также из фильма «Большой Лебовски» можно узнать, что в Калифорнии отсидевший за совращение малолетних обязан поделиться своим невероятным прошлым с новыми соседям. Даже если его зовут Иисус и он умеет катать шары.

На диске с дополнительными материалами есть целая секция, посвященная примечательной географии «Большого Лебовски». Боулинг-клуб Hollywood Star Lanes снесли прямо после съёмок, и на его месте возвели школу, лофт и художественная студия Мод Лебовски изначально были театром (здесь же танцевал Марти), а кафе Johnie's, из которого за громкую брань пытаются выгнать Уолтера Собчака, закрылось ещё до съёмок и, вероятно, до сих пор играет роль декорации для кино и телевидения.

Совсем иначе Калифорния выглядит в «Человеке, которого не было». Коэны сразу отказались от заманчивой идеи снять дебютный нео-нуар «Просто кровь» в монохромной эстетике, планируя начать свою карьеру чем-то, что могло бы выглядеть как большой студийный фильм. После череды неудач и успеха «Фарго» они наконец-то позволили себе сделать вызывающе чёрно-белый фильм, второе творческое жертвоприношение писателю Джеймсу Кейну. Основные съёмки «Человека, которого не было» прошли в Санта-Розе, крупном калифорнийском городе с населением в 170 тысяч. Но в 49-м, когда и происходят события фильма, это была тихая провинция: одноэтажные дома с аккуратными лужайками, автомобили округлых форм и просторная парикмахерская на двух мастеров. По прошествии 60 лет население города выросло в десять раз, исторические улочки оккупировали магазины и рестораны, но в Санта-Розе ещё остались архитектурные напоминания о той наивной Америке. Выбор места был вновь продиктован сюжетом, в котором практически отсутствовали громкие коэновские эксцентрики и знакомые обитатели остальных калифорнийских фильмов — миллионеры, порномагнаты, продюсеры и аферисты. Из череды меланхоличных лиц выбивается разве что звёздный адвокат Риденшнайдер (Тони Шалуб), да и тот по сюжету был выписан из Сакраменто за очень большие деньги. 

В заключительном калифорнийском фильме — «Невыносимой жестокости» — Коэны выпустили наружу все самые гадкие впечатления о Лос-Анджелесе, городе ещё больших грехов, чем Вегас. Главные действующие лица, впрочем, успеют побывать и в столице азарта, где опытный адвокат Майлз (Джордж Клуни) сыграет по-крупному и женится на расчётливой Мэрилин (Кэтрин Зета-Джонс). Хотя Лос-Анджелес вполне узнаваем с первых же сцен, отбеливание зубов Клуни занимает в фильме больше экранного времени, чем случайные дальние планы. Единственный городской пейзаж, и тот возникает в оконном проёме невечного майлзовского кабинета, ведь лет через 15 такой плотной карьеры успешный адвокат отправится в подвал без света менять напоминающего мумию босса. Калифорнийский контраст «Большого Лебовски» в «Невыносимой жестокости» сменяется монолитностью образов — Лос-Анджелес населён грешниками исключительно высокого полёта: циничные юристы, телепродюсеры, неверные мужья и их расчётливые жёны в золоте. Даже если в переулке храпит бродяга, то в обнимку с наградой «Эмми», единственным оставшимся после развода (то есть ничего не стоящим) имуществом. 

comments powered by Disqus