«Перемотка» продолжает смотреть мюзиклы, сегодня — о мерах длины и гендерной идентичности.

20 centímetros («20 сантиметров»)
Режиссёр и автор сценария: Рамон Саласар
В ролях: Моника Сервера, Пабло Пуйоль, Мигель О’Доэрти
2005

Если бы условным «Симпсонам» однажды понадобилось пошутить про неловкие столкновения героев с европейским кино, им бы вполне для этого сгодился синопсис «20 сантиметров».

Проститутка Мариэта снимает одну на двоих квартиру с карликом-спекулянтом, который учится играть на виолончели, и время от времени теряет сознание. В эти моменты Мариэта видит себя звездой замысловатых музыкальных номеров, а придя в себя, возвращается в более прозаичную, хотя и по-альмодоваровски непоседливую реальность, где от мечты героиню отделяют треклятые 20 сантиметров. Большой член — это у Мариэты семейное, накопить денег на операцию всё не получается, а тут ещё вдруг откуда ни возьмись встретился мужчина мечты.

Участник одной из меньших артхаусных программ Московского кинофестиваля 2006 года в компании Яна Шванкмайера и Кристи Пую, «20 сантиметров», призовём в свидетели комментаторов «Кинопоиска», привел в экстаз и замешательство публику, вызвав бурные эмоции от восторгов до негодования. Негодовать, а равно и восторгаться этим фильмом, впрочем, можно исключительно пропорционально тому, насколько сильное впечатление на вас производит идея снять мюзикл о транс-испанке с нарколепсией, где, честно сказать, и музыкальная часть, и потеря сознания уже совершенно необязательные украшения — а остальное и вовсе вполне традиционно. Ну, может быть, за вычетом фулл-фронтала Моники Серверы с пенисом на зависть Дирку Дигглеру.

Как бы ни был велик соблазн аттестовать происходящее на экране как «Танцующую в темноте» пополам с «Моим личным штатом Айдахо», «20 сантиметров» всё-таки в первую очередь что-то вроде романтической комедии, разве что немного набекрень. Следуя законам жанра, влюблённые до поры хранят секрет, который откроется в самый неподходящий момент, но с этого места сюжет и встанет на голову: титульные 20 сантиметров героев только сблизят, а вот свадьбы в финале ждать как раз не следует. Без устали передавая приветы старым мюзиклам и поп-хитам, фильм, однако, оказывается остроумнее предшественников — он не о том, что для женщины главнее любви ничего быть не может, он о том, что в первую очередь надо найти себя, а мужик приложится.

Фильм, впрочем, предлагает куда больше обязательной программы ромкома, пусть эти дополнения и не всегда так уж необходимы. «20 сантиметров» — затея взбалмошная и немного непоследовательная: вокруг героев хлопочет целый взвод второстепенных персонажей, ссорятся соседки по подъезду, сетуют на жизнь путаны, а у бойфренда обнаруживается предсказуемо шумная родня. Всё это скорее проходит по ведомству бижутерии, но в какой-то момент её количество переходит в качество, и вся утрированно испанская фактура складывается в довольно цельную вселенную, далёкую от идеала, но в общем уютную. Песни и танцы в этом джукбокс-мюзикле, право, наименее причудливый элемент и в конечном счёте не так уж важны для происходящего, но ставят красивую точку. Мариэта напоследок поёт I Want to Break Free с кордебалетом врачей и медсестёр, а потом, смыв излишки макияжа, идёт по улице своей дорогой — обычная женщина без хора и сантиметров.

Hedwig and the Angry Inch («Хедвиг и злосчастный дюйм»)
Режиссёр: Джон Кэмерон Митчелл
В ролях: Джон Кэмерон Митчелл, Майкл Питт, Мириам Шор
2001

В придорожном дайнере для устало жующей публики даёт концерт со своей группой Хедвиг — глэм-дива в несусветном парике с похабными репризами, песнями о перемене пола и грустными историями о своей нелёгкой жизни. Тур Хедвиг по всяким заштатным забегаловкам, была бы сцена, идёт след в след за громкими гастролями Томми Гнозиса — подросткового рок-идола, которому Хедвиг написала все песни, а он возьми да и брось её ни с чем. Так, город за городом и песня за песней, Хедвиг расскажет обо всём: как родилась в Восточном Берлине Ханселем Шмидтом, встретила американского солдата и, чтобы выйти за него и уехать наконец за железный занавес, сменила пол — но операция окончилась провалом, а Хедвиг застряла между полами со злосчастным дюймом между ног, и с этого всё ещё только началось.

Гендерквир-рок-опера, в которой цитируют «Пир» Платона и используют мармеладных мишек как символ сексуального раскрепощения и влияния Запада, дебютировала в 1998 году как внебродвейский мюзикл — не то чтобы успешный, но, что называется, культовый. Тогда же, в конце 90-х, Джону Кэмерону Митчеллу, автору сюжета и исполнителю главной роли, предложили адаптировать мюзикл для кино — что он впоследствии и сделал в рамках сандэнсовской программы воркшопов для начинающих режиссёров.

Фильм достаточно близко следует за театральной версией, немного меняя песни, но оставаясь в общих чертах верным первоначальной затее: грустной комедии о том, что когда-то мы были андрогинами, но Зевс решил, что так не пойдёт, — вот и мыкаемся с тех пор. Предельно интимная история Хедвиг сама то и дело норовит принять античный размах: столько усилий ради того, чтобы сбежать за Берлинскую стену, но стоит оказаться на свободе, как стена рухнет, муж бросит, но не будешь же, как Эдип, от злой иронии выкалывать глаза — хватит с Хедвиг хирургии. Придётся искать другой ответ, и так на свет появится новая Хедвиг, дрэг-глэм-звезда, которая сколотит первую группу из кореянок-жён военных на базе, будет подрабатывать секс-услугами и нянькой, а однажды встретит юного Томми, сделает из того звезду, а сама пойдёт чесать по пивнякам.

Где-то тут, конечно, брезжит призрак «Бархатной золотой жилы», в песнях слышится всё подряд от Боуи до Placebo, но Хедвиг слишком самостоятельна, чтобы быть лишь ремиксом чужих идей. Про андрогинов и половинки песню тут заводят неспроста, фильм недаром сбивается в этом месте на анимацию — мы проговариваем основной тезис, слушайте внимательно. Весь мюзикл героиня конструирует личности одну за другой, то себе, то кому-то ещё; иногда наоборот — душит чужие порывы и не пускает бойфренда Ицхака на первый план в группе, но в конце концов находит покой. Трое меняются ролями и париками, Хедвиг становится Томми, Томми уходит куда-то в темноту, Ицхак становится Хедвиг, играет полночное радио, и Хедвиг? Хансел? Томми? кто-то ещё? уходит по тёмным переулкам — наконец вздохнув спокойно после бесконечной погони за своей выдуманной половиной.

Получившийся фильм был хорошо принят критиками, получил приз «Сандэнса» за режиссуру и «Тедди» в Берлине, но опять же толком ничего не заработал, что, впрочем, не остановило Хедвиг. Постановки мюзикла выходили и выходят до сих пор в разных странах, а в 2014-м спектакль дошёл до Бродвея, в итоге — восемь номинаций на «Тони» и четыре премии.

Чудесная деталь напоследок: чтобы объяснить внутри спектакля, как бедолага Хедвиг вдруг выбралась аж на Бродвей, новой постановке придумали предысторию. «Хедвиг и злосчастный дюйм» играют на сцене и в бесхозных декорациях, оставшихся после единственной постановки Hurt Locker: The Musical — вымышленной провальной версии фильма Кэтрин Бигелоу с песнями «Металлики», взрывами, камуфляжем и сиськами. Мюзикл прожил один вечер, едва доиграв до антракта, — зато Хедвиг досталась сцена, не пропадать же добру.